Часть 2 Шли назад в страте-гических целях, не по той дороге, по которой мы входили, а в обход, что бы показать, так сказать нашу мощь и что нас якобы много. Опять Пулихумри, Баглан, Ханабад, Кундуз. Прошло чуть бо-лее суток, как по этой дороге в Нахрин входил наш третий мотострелковый батальон, но за это время афганцы уже успели выкопать такой огромный ров на дороге, что мы даже растерялись, соображая, как же мы его засыплем, объезда не было. Только мы спешились и стали осматривать ров, как по нам, из близ лежащих сопок открыли огонь. Мы быстренько рассредоточились, и на-чали пытаться занять превосходящие позиции. Здесь произошел один не очень приятный инци-дент. Один из наших солдатиков струсил, спрятался в БМП, не хотел вылезать. Это был солдат не из нашей роты, но в этот момент я был возле той машины и ко мне, как к офицеру, обратился сержант. Нужно было принимать меры. В открытую дверь БМП я увидел, как «бедный солдатик», «эдак» килограмм под девяносто, кстати, тоже «партизан», забившись в угол и весь «съёжившись» , дрожа не хотел покидать БМП. «Вылазь» приказал я ему, «иначе я тебя сейчас сам пристрелю- без суда и следствия» Толи на него подействовал мой угрожающий вид, толи он действительно подумал, что я смогу это сделать, он вылез. «Вперед, ползи» - указал я ему дорогу автоматом. Следом за ним пополз и я. И вот почти уже на вершине сопки, я увидел, как он попал под прицельный огонь, пули ложились вокруг него. «Катись в низ»- крикнул я ему. Он подкатился ко мне. Мы были в «мертвой зоне» и нас не видели. Я начал соображать, как мне обойти эту сопку и обмануть противника. Это мне удалось, и вскоре я открыл огонь по соседней сопке, где засели душманы. Меня начали «водить за нос», вижу – появилась голова, я очередь, голова исчезла, потом опять появилась и так несколько раз. С той стороны в меня не стреляли, видимо это был отвлекающий маневр. Но одно могу сказать, лежать на гребне сопки в такой ситуации не очень-то приятно. Голова на одной стороне сопки, жопа на другой. Откуда пальнут и не знаеш. Куда девался мой «подопечный», не знаю. Но больше, после этого боя, он мне на глаза не попадался. Чтобы засыпать ров пришлось шурфить сопку для взрыва, что и было сделано саперами, пока мы вели бой. Прошли ущелье и вышли на равнину. «Сядь за меня» - попросил на одном из привалов ко-мандир первого взвода Григорий. «Я хочу немного пострелять по душманам из пушки» пояснил он. Сел я в его машину на место командира и в таком порядке мы и двинулись дальше. Но проеха-ли, к сожалению недолго и машина, на которую я пересел, начала дергаться и вскоре встала. Полетело сцепление. А дело было в том, что как раз этой машиной вытаскивали нас из первого рва и, по видимому, «подпалили» сцепление. Зацепили нас на буксир и мы тронулись в путь. В это время «моя» машина с командиром роты, уехала далеко вперед. И вдруг мы видим, а это было недоезжая Ханабада, что наше БРМ стоит, а по ней, из близ лежащей ямы, ведут огонь душманы. Я еле-еле успел спрятать голову в люк, так как боковым зрением увидел, что Григорий поварачивает и ложит свол пушки на то место где находится моя голова. Раздался выстрел. Послышалась стрельба. Уложили мы их быстро, я подбежал к своей машине, командир роты вылез. Случайная досадность, водитель- механик остановил машину по малой, так сказать, нужде, вылез из машины и в это время их начали обстреливать. Огнем его прижали к земле, место командира машины, с которого можно было заменить механика водителя, было свободно, меня не было, и сесть за механика водителя ни кто не мог, не выходя из машины. Да и собственно, если в БМП восемь десантников, то в нашей БРМ (боевая машина разведки) было только два десантника, связист и медицинский «брат», «ополченец» как и я Давлетьяров. Остальное место занимала одна секретная установка. Командир роты находился на месте стрелка, но расстояние до душман было настолько мало, что они не попадали в зону прострела. Так, что сел я опять в свою машину, и мы двинулись дальше… По дороге, уже при подходе к Кундузу, чувствуя приближение к «дому», Григорий на скорости, на броне, сплясал «цыганку». Отчаянный был командир. Вечером к нам в палатку пришел начальник разведки полка старший лейтенант Белогорцев Александр. Принес водку, у него был день рождения. Поздравили мы его, подарили трофейный пистолет и кинжал, у нас уже был целый арсенал трофейного оружия и каждый офицер, кроме штатного пистолета и автомата , после Нахрина,обзавелся еще одним пистолетом «на всякий слу-чай», и кинжалом, потому что наш штык нож предназначался для других целей. Водка отдавала керосином. Оказалось, что доставили её ему «вертолетчики» в бензобаке. Потом они за «умерен-ную» плату частенько оказывали нам эту услугу. «Утром выступаем на город Кишим, но перед ним еще Тулукан. Обстановка в Тулукане не известна, а Кишим занят душманами» - сообщил нам начальник разведки. Утром в пять, а было это 11 декабря, канун старого Нового года, мы вышли на исходную по-зицию и двинулись на город Тулукан. При подходе к городу мы начали наблюдать картину, напоминавшую о недавнем бое. Пере-вернутые, искореженные автомашины. Кое - где попадались трупы солдат регулярной армии аф-ганцев. Мы доложили обстановку командиру полка. «В бой, в городе не вступать, даже если вам его будут навязывать» - приказал командир полка, «прорваться через город и занять мост через реку Тулукан, больше дороги в сторону Кишима нет». Вступили в город. Странно, отметил я для себя, одни мужчины и все вооружены. Как позже выяснилось, так оно и было. Всех стариков, де-тей и женщин вывели из города, а всех мужчин вооружили. Кто сопротивлялся и не хотел брать оружие, расстреливали. Путь наш через город проходил по центральной улице. И вот петляя меж-ду огромными, двух-трехметровыми дувалами, мы вышли на торговую площадь. Ехал я «по пе-хотному», с левой стороны на площади стоял «наш» танк Т-34, я узнал его, потому что часто ви-дел его в кино. Возле танка стоял афганец в форме и приветственно махал нам рукой. Я помахал ему в ответ. «Давай я замочу этот танк» услышал я по рации голос командира первого взвода Гри-гория. «Ты, что», отвечаю я ему, «Может быть это танк наших союзников». Лучше было бы если он его «замочил». Прошли город и заняли мост. Две машины оставили перед мостом, на двух дру-гих перешли мост и остановились. Всего у нас в роте было восемь машин, но четыре из них были в охранении штаба полка и «Знамени» полка, так, что впереди полка мы были всегда только на четырех машинах. Обстановка на дороге стала складываться не в нашу пользу. С гор, мы увидели, по направле-нию к мосту движется толпа. «Человек восемьсот» - определил командир роты. «Огонь из пушек» отдал он команду. Мы начали «утюжить» толпу. Но странно, падая они, кто цел, поднима-лись и, не прячась, а во весь рост бежали на нас. «Наверно обкуренные» – подумал я. В это время в городе завязался бой. И бой по раскатам был такой, что и у нас земля дрожала. А в городе происходило следующее. Пропустив головную походную заставу (ударная мощь) нашего полка и дождавшись, когда начала проходить артиллерия, то есть техника без брони, они завели тот злополучный танк и перегородили дорогу, отсекли «колесную» технику, и начали стрельбу из пушки танка. Пехота спешилась. И в это время, из-за дувалов, начался в прямом смысле расстрел наших солдат. Танк вскоре подбили, но подойти к нему сразу не смогли. Приме-нив гранатометы, душманы подбили несколько наших боевых машин и сделали затор. Стреляли, четко, зная куда, в номерной знак машины, который находился как раз на уровне головы механика водителя. Механик водитель без головы, снаряд далее попадает в моторный отсек, машина загорается. Только в «шилке» произошло не совпадение и механик, весь объятый пламенем выскочил из машины. Погиб, сгорел. В этом бою погиб и мой товарищ Саша Бурцев. Когда-то мы вместе с ним работали на Алматинском мясоконсервном комбинате. Единственный сын у матери. Сейчас они покоятся вместе на кладбище, что в «Пятилетке». Саша был артиллеристом. И когда они спешились, их машину подбили, и она загорелась, а в машине были снаряды. Сняв с себя ватник Саша пытался сбить пламя и в это время из-за дувала он получил пулю в левое плечо. Разрывная пуля сделала свое дело. Еще четыре часа, пока продолжался бой, он был жив, и умер, скорее всего от потери крови, потому что правильно наложить повязку и остановить кровь на плече естественно ни кто не умел, да к тому же шел бой и укрыться для перевязки не где. К нам, из города, через мост прорвались минометчики. Минометчики быстро раскидали вдоль дороги свои минометы и начали беглый огонь по толпе. Толпа залегла. Стой стороны моста, две наши машины, начали тоже бой. В городе, кому- то, стало мало места, и они бросились из города по единственной дороге к мосту. «Иди на ту сторону, возглавь там»- приказал мне командир роты. Я направился пешком через мост, который простреливался с двух сторон. В это время из ближайшего дома с крыши ударил крупнокалиберный пулемет. Я за-лег. И вовремя. Раздался взрыв такой силы, что я, на какое-то мгновение оглох. Надо мной, что-то пролетело. Первое, что я подумал, это мина. И тут я увидел, что нашу минометную батарею всю раскидало. Не помню, слышал я или нет крики о помощи, но я бросился к ребятам, благо расстоя-ние то было метров сто. Первое, что я увидел, это наш миномет, развороченный как «розочка». Как позже выяснилось, произошел самовзрыв мины. Возле станины лежал сапог, а из него торча-ла часть ноги. Далее в метрах пяти- семи лежало тело. «Офицер», отметил я про себя, «еще жи-вой». Я подбежал к нему. В его руке был зажат кусок «бечевки», той, которой производят выстрел из миномета. Левой ноги нет, открытая рана в области паха, брюшная полость вскрыта и первая дурная мысль - а чем же он ссать то будет? Приподнял я его голову, из которой тонкой струйкой со лба, в так работы сердца брызгала кровь, и начал прикидывать, чем же ему можно помочь, как оказать первую помощь. «Витя, Весельский!»- узнал я его. Достал аптечку. Знал, что один из уколов с морфием, обезболивающий. Вколол ему я его в живот, благо и расстегивать ничего не надо. Но, тут же я заметил, что это лишнее. Он умер у меня на руках. «Помогите» - слышались крики вокруг. Справа от себя я увидел командира минометной батареи капитана Павлова. «Лихой донской казак» был ранен осколком в ягодицу, а на правой руке не хватало трех пальцев. Я подбежал к нему. «Витек» - прохрипел он «собирай оставшихся, стреляйте, душманы уже близко». Кого собирать. Из сорока восьми человек батареи двенадцать было убито наповал, восемнадцать ранено, остальные ошарашено оказывали первую медицинскую помощь раненым. Да и то, они были настолько испуганы взрывом, что никто естественно и не пытался выполнить мой приказ. Собрал я группу. Сделали мы марш бросок вперед метров на пятьдесят, залегли и начали прицельный огонь по толпе из автоматов. Вскоре к нам прорвалась артиллерия. Разбросав пушки, прямой наводкой они начали исправлять положение. Нам стало легче. Из города начали подвозить раненых. Командир роты вызвал «вертолетчиков», которые кружили над городом и наводили там порядок. Полк был еще в городе. Обозначили место посадки и начали грузить раненых и убитых в вертолеты. «Только тяжело раненых» сообразили вертолетчики, когда мы загрузили пятый или шестой вертолет. «А то скоро ночь, туман, мы не успеем назад из Ташкента». Из города все прибывали раненые и убитые. В общем, одиннадцать вертолетов не смогли вместить в себя всех. На ночь осталось несколько убитых, в том числе и Витя Весельский. «Загрузил» тут я и Сашу Бурцева, узнав предварительно, подробности о его гибели от солдат, которые его доставили. Тумана ночью не было, и всю ночь над Тулуканом летали вертолеты и сбрасывали освети-тельные ракеты. Полк к ночи вышел из города и расположился рядом с нами. Ночь была холод-ной, и солдаты начали разводить костры, которые вскоре пришлось раскидать, так как по ним тут же открыли огонь уцелевшие душманы. Дождались утра. Утром командир полка, собрав офице-ров, приказал провести зачистку хуторов и домов, которые были рядом с нами, так как только из них могли ночью стрелять. Взяв с собой солдат, отправился на зачистку и я. В первом доме, кото-рый мы обследовали, ни кого не было. Тут я увидел быт, в котором проживали афганцы. Дом со-стоял из двух половин, одна мужская, другая женская. Что меня поразило, так это «выдумка» аф-ганцев. Все мы прекрасно помним наш рукомойник (мойдодыр), а кто-то и до сих пор им пользу-ется. Так вот в этом рукомойнике с двух сторон стоят керосиновые лампы, стекла которых входят в металлический рукав, который в свою очередь проходит через воду. И вот за счет этого тепла вода в рукомойнике постоянно теплая. В женской половине мы обнаружили лаз, прикрытый ци-новкой. Вышли во двор и начали искать, где же он выходит наружу. Оказалось не во дворе, а за двором. Нашли мы его. Что делать? Пальнули в него из автомата, раздались детский плачь и крики женщин. Ну не полезешь же туда. Да Бог с ними. Пошли к другому дому. Открываем калитку и видим четырех афганцев. Две лошади. Сопротивления нам не оказывают. Наводим «шмон» и находим автомат и карабин. «Чьи?». Молчат. Стрелять, на месте, как-то не хотелось. Взяли их с собой, и повели в полк. Выходя из ограды, я заметил, что возле лестницы, которая вела на чердак сарая, стоят калоши. «Проверь» - дал я указание одному солдату. Проверил, естественно штык ножом, и выволок оттуда еще одного. Привели мы в полк пятерых, две единицы оружия. Кого стрелять? Пошел докладывать командиру полка. «Расстрелять всех» - был приказ командира. Следом за мной из штабного вагончика вышел замполит полка. Я вкратце доложил ему, что нам поведал один из афганцев, «якобы он раньше был в отряде у душман, но сбежал, а вот эти двое приехали из отряда к его брату и вызвали его к нему, что бы с ним разобраться». Правда это была или нет, Бог рассудит. «Оставьте его» –приказал замполит. И тут, отдавая приказ, я увидел неописуемый страх в глазах у душман, они в тот момент, подошли к дувалу, возле которого уже лежали трупы и поняли свой конец. Вот тут-то они и проявили свой страх, хотя до этого держались цинично и с пренебрежением. Не было приговора. Не было построения. С «живота» с криками «за Петьку, за Лешку…. », солдаты уложили душман возле дувала. Три дня мы устанавливали порядок в городе Тулукан. Того «душмана», которого оставили мы в живых отдали нам, разведке, в надежде на то, что он знает дорогу и проведет нас в г. Кишим. Афганец был одет в калоши на «босу» ногу, какой то «пиджачек», а сверху плед или одеяло. «Давайте мы его хоть оденем в ватник» - предложил я ко-мандиру полка, «замерзнет же». Переодели. Выдали ему нательное белье, ватные брюки и фуфай-ку, шапку ушанку, валенки. Если бы не отсутствие ремня и знаков различия, то был бы совсем как наш солдат. Ночью он спал снами, в офицерской палатке. Наша беспечность не обернулась для нас бедой, так как были случаи, когда и дневальный засыпал, но афганец вел себя мирно. «Оттянувшись» немного от города мы стали лагерем в небольшом ущелье, вдоль реки Тулукан, уточняли обстановку. Рыбачили. За что получили разгон от командира полка. «Что, не можете взять тол у саперов, что вы боевыми гранатами рыбу глушите». Удочек то у нас не было. Исправились. Жги костры. Грели воду, что бы хоть как-то помыться. В эти дни началось оформление представлений на награждение. Убитых награждали орденом «Красной звезды», раненых медалью «За отвагу». Подали и на меня представление на награждение орденом «Красной звезды». В наградном листе указали, что лично уничтожил более тридцати душман. Суток трое мы простояли под Тулуканом. Выясняли обстановку. Выяснили, что по той доро-ге, по которой мы собирались идти на г. Кишим стоит банда душман порядка двух тысяч человек. И к городу естественно они нас не пропустят. По стратегическому плану нужен был город. Было принято решение, идти другой дорогой, а если точнее «верблюжьей» тропой. О существовании этой тропы нам поведал наш плененный афганец. Доверились мы ему, но предупредили если это ловушка, то он получит сразу «пулю в лоб». Афганец еще раз проявил свою порядочность и через несколько дней мы вышли к окраинам Кишима. Правда впереди нас по дороге в город постоянно шла, какая то, банда и мы собственно шли по её пятам. В какое бы мы селение не входили, народ встречал нас с опаской и рассказывал нам, что накануне здесь была банда и что они насиловали девушек, при этом, говоря, что «русские придут Вас все равно изнасилуют, так лучше уж мы». К Кишиму подошли ночью. Тут же, на окраине к нам подбежал один афганец и сообщил, что основные силы банды ушли в горы. Осталась группа, которая находится в доме, который он нам покажет. Окружили дом и с небольшим боем взяли около двадцати душман. Человек десять при взятии уложили. У нас потерь, кроме ранений не было. Втянулись в город, и ночь прошла без сна. По утру, выйдя из города, определили место дислокации и разбили лагерь. Началось патрулирование города. Здесь, в Кишиме, мы вскоре и распрощались с нашим проводником, сделав ему скромный подарок, мясорубку. Склад бытовой техники мы обнаружили на третий или четвертый день в городе. Чего там только не было. И большая часть, техника российского производства. Увидев мясорубку, он начал нас умолять, что бы мы разрешили ему её взять, так как мясорубка у них в кишлаке только у одного богатого и все ходят к нему молоть мясо. За это они платят. И вот если мы разрешим ему взять мясорубку, он станет тоже богатым, так как к нему начнут ходить люди, для того что бы он помолол им мясо. Отправили мы «нашего» афганца с мясорубкой домой на вертолете. Долететь то он долетел, но дошел ли до дома неизвестно, был он в нашей форме, и вообще как к нему отнеслись односельчане тоже вопрос. В Кишиме наша бытовая жизнь стала налаживаться. Ходили по базарам. Солдаты приторго-вывали соляркой, и за счет этого помаленьку сластились, то там, то здесь у них можно было уви-деть восточные сладости, фрукты. Однажды, лежа на броне БМП я почувствовал запах анаши. По-вернул нос «по ветру» и вскоре обнаружил кучку солдат, которые «долбили косяк». «Где взяли» – был мой первый вопрос. «Угостили»- ответили они мне. Я забрал у них анашу и сжег, предупре-див при этом, что лучше отобрать, чем брать «угощение». «Это Азия и вам намешают такое, что и маму родную забудете»- закончил я свое повествование. Так оно впоследствии и было. В Ташкен-те был целый госпиталь тех, которые, приняв угощение «забывали маму». Вскоре, перед нами поставили задачу. «Идти на г. Файзабад». Душанбинская дивизия, во-шедшая в Афганистан, зажата в ущелье. Им была необходима помощь. Двумя батальонами и раз-вед. ротой двинулись на выручку. Дорога лежала по ущелью. Почти сразу же, при в ходе в уще-лье, пришлось ставить понтонный мост, так как переправа через речку была разрушена. Прошли еще несколько километров по ущелью и подошли к месту, где дорога была настолько разрушена, что необходима была помощь саперов . «Возьми солдат и проверь, что там впереди. Я пока вызо-ву саперов»- приказал мне командир роты. Углубившись, пешим порядком, еще с километр, мы увидели впереди разрушенный и догоравший мост. Вернулись назад. Саперы уже приступили к восстановлению дороги. Был здесь и командир полка. Я доложил обстановку. «Бери с собой командира саперов, проверьте, хватит ли нам понтонного моста. Если хватит, обеспечте стой стороны реки охранение. Разведать там все впереди. » - Приказал командир полка. Пришли к мосту. Командир саперной роты определил, что мост можно поставить и отправился назад. (186-й мсп продолжал выполнение ранее поставленной задачи. Севернее 21 км г. Кишим, не доходя 800 м до моста, остановился. Мост взорван мятежниками. Карнизный участок скалы взорван и обрушен. На дороге сделан завал. От дороги до скалы 2-2,5 метра. Ширину дорожного полотна можно увеличить только за счет врезания в горы. Глубина ущелья в этом районе - более 18 метров. Возможности для развертывания ТММ и МТУ (тяжелых механизированных мостов и танковых мостоукладчиков) нет. Поставлена задача по разведке обходных маршрутов южнее основной дороги и определения объема работ по восстановлению разрушенного моста". Или хотя бы одно из донесений о характере разрушений дороги на одном из маршрутов выдвижения частей 40-й армии: ":левая половина проезжей части на участке 10 метров обрушена в пропасть. Оставлена проезжая часть шириной 1,5-2 м. Справа - монолитная стена, которая нависает над проезжей частью. Скальный грунт разработке накладными зарядами и вручную не поддается:". И, тем не менее, поставленные частям и подразделениям 40-й армии задачи выполнялись) из воспоминаний Генерал-майора Никитенко Е.Г. Мы, я и пятеро солдат нашей роты, переправившись в брод по горной речке оказались на той стороне реки. Река была бурной и вода доходила, как говорил старшина в фильме «А зори здесь тихие» - «до этого места». Но это было пол беды. Основное, нужно было подняться почти по от-весной стене берега. Переправились, начали вскарабковаться. Солдатики срочной службы прохо-дили горную подготовку, ну а я - 28 летний, такой сноровки уже не имел. Где ремень подадут, где автомат протянут. Ощущение при подъеме было не из приятных. Лезеш по скале и страх не в том, что тебя сейчас подстрелят, а страшно представить, как будешь раненый лететь в низ. Душ-маны, до последнего, пока не сгорит мост, ждали нас. Отрыты были окопы, но они уже были пус-тые. Пошли дальше в глубь ущелья. Отошли километра полтара-два от моста и увидели неболь-шой табун лошадей. «Подстрели одну на шашлык» - приказал, а вернее сказал я пулеметчику. Он поставил сошки пулемета, уперся, но выстрелить не успел. Из- за поворота ущелья, вылетел наш вертолет и ударил по нас длинной очередью из пулемета. Мы попадали и стали прижиматься к валунам. «А если он пальнет из НУРСа» - промелькнуло у меня. «Спалит ведь на хрен». Я понимаю реакцию летчика. Полк находился за километр-два до моста. Мост горит. Дальше ущелье, лошади и кучка людей. Когда тут ему было рассматривать. Зная, что они летают в паре, я соскочил, сорвал с головы шлемофон и начал махать им. В это время второй вертолет показался из-за поворота и вошел в пике. «Добьет»- подумал я. Но, по видимому, первый успел сообщить второму, что мы свои, и поэтому второй вертолет, вый-дя из пике и не произведя ни единого выстрела, пролетел над нами. «Надо сматываться, а то свои пришьют» - принял решение я. Поднял солдат, и мы двинулись назад, к мосту. Какие там лоша-ди, какой там шашлык. Лошади разбежались, да и мы не хуже лошадей быстренько понесли «но-ги» назад к мосту. Определив визуально место установки понтона, я начал осматривать местность и вдруг увидел след от недано вырытой ямы, присыпанной землей и рядом след от мины. След четко вырисовывался на мокрой земле. Нужно разминировать. Иначе начнут наводить мост и бу-дет взрыв. Кто знает как это делается, спросил я у солдат и не получил внятного ответа. Приказав солдатам спустится в окоп, который афганцы выкопли ждав нас, я начал «финкой» срезать землю в ямке. Для удобства, сперва, стоя на коленях, а потом, прикинув, что в случае чего могу остаться без «наследства», я лег на бок и потихонечку довел начатое дело до конца. Мины там не было, а след, потом я уже сообразил, остался от рожка автомата, который положили на землю, а потом на-верное нечаянно, наступили на него. Часа три или четыре провели мы на берегу возле моста, пока не получили команду вернуться. «Вертолетчики» пролетев по ущелью, насчитали еще одиннадцать различных по величине мостов, которые практически все горели. Решение принималось. На ночь, возле этого моста остался один батальон, а мы вернулись в лагерь. Ночью батальон обстреляли с гор. Были убитые. Решение пришло к обеду. «Вывести батальон и искать другую дорогу». Буквально вечером, за ужином, в штабной столовой, у кого-то из офицеров, из трофейного радиоприемника мы услышали «голос Китая», который сообщил, что на таком то направлении восемь афганских патриотов остановили и повернули вспять батальон советской армии. Ну, как тут «опровергнуть» сказанное. Нашли другую дорогу. Было принято решение идти «в пешем порядке». Путь был не из близ-ких, выдвинулись на исходную. На перевале снег стоял в колено. Пробились и вышли к кишлаку. Из штаба армии прилетел генерал. «Душанбинская дивизия прорвалась, вышла из окружения. Возвращайтесь в лагерь до получения других указаний» приказал нам генерал. «Лейтенант, разведчик» - обратился он ко мне «подари кинжал». Трофейный кинжал с инкрустированной ручкой висел у меня на ремне рядом с кобурой для пистолета. «Нет проблем»- ответил я (попробуй не отдай) и отстегнул кинжал. Генерал улетел, а мы, нестройной толпой, охраняя тыл, двинулись в лагерь. В лагере нас встретили как родных, которых не видели год. Началась «мирная жизнь» с полит-беседами и т.п... Прислали на меня замену - кадрового офицера. Но выбраться в штаб полка не было возможности. Дороги «развезло». Основную массу «партизан», пока мы ходили в поход отправили домой, а мы остались. Как-то, в один из дней, к нам опять прилетел все тот же генерал. «Возьмите нас с собой, в штаб» – обратился я к нему. «Ну что же, разведчиков возьму. Садитесь во вторую машину», отве-тил генерал. Прощанье было не долгим. Отдал я трофейный пистолет и радиоприемник моему «наместнику», попрощался с офицерами, солдатами и… При подлете к Кундузу стоял такой туман, что сесть не смогли. Генерал принял решение, и мы полетели в Душанбе. Летя над Афганистаном, не было видно ни одного огонька, но только пересекли границу, как увидели «море» огней. «Родина» запело в груди, наверное ни у одного меня. Приземлились. За генералом пришла машина, он уехал, а мы пешком пошли на огонек. Вдруг возвращается генерал. «Лейтенант, я совсем забыл про Вас. Правильно идете. Я предупре-жу пограничников». Вскоре мы услышали топот сапог. Подбежали пограничники и окружили нас. Так в кольце, как душман, они сопровождали нас до КПП. Толи они боялись нас. А вооружены мы были «до зубов» - по четыре рожка для автомата, по паре гранат в карманах. «Сдайте оружие» - приказали нам на КПП. «Только в обмен на расписку с печатью », ответил я «мы за оружие расписывались». Печати не оказалось, так что с оружием мы остались до утра.. Через день или два нас отправили в Алма-Ату. Так закончилась моя «партизанская» эпопея в Афганистане. И хотелось закончить свое повествование словами В. Высоцкого: «Мой полк геройствовал в Крыму, а я туда глюкозу посылал, чтоб было слаще воевать ему. Кому? тому…» А вскоре, первого мая, нашли меня мои два командира взвода, по случайности оказавшиеся оба в Алма-Ате. Один из них, Тушков Андрей, сопровождал «мой» БРМ, подорвавшийся на мине, на ремонт. Другой, Солод Григорий, был в отпуске. На моей даче, мы помянули тех, кого нет с нами. Выпили за здоровье живых и за скорую победу. И вот, что обидно было в тот момент. Мой паспорт сгорел в Тулукане, когда штабную маши-ну подбили, а с меня при выдаче нового паспорта взяли штраф. Денежное довольствие я так и не получил, так как не было справки с финансового отдела полка о моей должностной ставке, орден тоже где то затерялся. Ну не попал я в штаб при возвращении. Не возвращаться же мне опять в Афганистан. Но такие уж у нас были жесткие «советские» законы. « Но, я не жалею….» (В.Высоцкий) Капитан запаса - В.Агеев
