Прапорщику Григорьеву В.Н. посвящаю...
Об Афганской войне 1979-89 гг современное российское общество вспоминает с каждым годом все реже. И этому есть свои объяснения: ну, во-первых, со времен горбачевской перестройки и распада Советского союза столько было маленьких и больших войн в различных точках бывшего СССР, столько пролито крови, что афганская компания не идет с ними ни в какое сравнение. Во-вторых, за этот послеафганский период выросло другое поколение людей, которому совершенно не интересна эта война как исторический факт и отношение молодого поколения к событиям того времени примерно такое же, как к мультфильму "Маугли", да к тому же у этого поколения, к большому сожалению, была уже своя война или даже - войны. Ну и в-третьих, зачем лишний раз бередить души людей и так проблем хватает.
Но мы, прошедшие Афганистан, живы, живы и родители тысяч мальчишек, навсегда оставшихся на раскаленной афганской земле и я считаю своим долгом хотя бы изредка напоминать нашему обществу от этих событиях.
Мне хочется рассказать о подвиге одного прапорщика ни имени, ни фамилии которого я не помню. Он был по национальности чувашем. Его национальность мне запомнилась по двум причинам: во-первых, на языке вертится поговорка-прибаутка "мордва-чуваши -друзья наши", а во-вторых, прапорщика никто по-другому не называл. Он был для всех просто "чуваш". У прапорщика была колоритнейшая фигура: маленький рост, не просто кривые, а уж очень кривые ноги, узкие плечи и непомерно большая голова, увенчанная огромными "донкихотовскими" усами, за которыми он любовно ухаживал, периодически расчесывая расческой, хранящейся в чистой тряпочке. Он очень мало говорил и почти всегда улыбался. Когда я увидел его впервые, у меня вырвалось: "мужик, та на гражданке, случаем, не рахитом" работал?", на что он повернул голову и просто улыбнулся. Естественно, с первых дней пребывания в батальоне, прапорщик стал "притчей во языцах": ноги как у "чуваша", голова как у "чуваша", разговорчив как "чуваш" ну и так далее. Как-то, после не очень сытного обеда, сплошь состоящего из консервированных продуктов "чуваш", выходя из офицерской столовой, на равном месте запутался в собственных ногах и плашмя хлопнулся на землю. После этого только ленивый не "подкалывал" прапорщика, но он не обижался, так как был совершенно не злоблив по характеру. Он никогда не командовал и не давал никаких указаний. Если надо было ремонтировать технику, он просто лез в машину и ремонтировал ее.
Если бы на тот момент меня спросили, что представляет собой этот прапорщик, я бы ответил: "Ничего ценного не представляет". Но техника в роте была исправной благодаря его стараниям, а посему "чуваша" терпели и даже любили.
В 1984 году начался период активизации боевых действий, с чем это было связано не ведомо, может быть это была установка ЦК КПСС, или, может, личная инициатива высокопоставленных военных. Но так или иначе, но воевать должны были все, в том числе, естественно, и мы.
Тот боевой выход мне очень хорошо запомнился. Подготовка шла нервно и сумбурно, не хватало то одного, то другого. На марше к занятому "духами" кишлаки в колонне что-то беспрерывно ломалось. И мы вышли к нему с большим опозданием. Душманы после авиаудара успели перегруппироваться и полностью восстановить многоярусную систему огня. Мы напоролись на плотный огонь из стрелкового оружия и гранатометов. Узкое ущелье и единственная дорога не позволяли использовать много боевой техники, в бой вступили 3-4 БМП (боевая машина пехоты) и один танк.
Остальные машины стояли бесполезным железом в колонне и даже не стреляли из-за риска задеть своих.
Над колонной прошелестел целый рой градовских ракет ("Град"- реактивная система залпового огня) и через секунду кишлак накрыло огненным смерчем, все сметающем на своем пути.
Воюющие машины беспрерывно стреляли и маневрировали, на узком пространстве стоящая машина - идеальная цель для духовского гранатометчика. На правом фланге со стороны "духов" началось какое-то движение и уже через несколько минут человек сорок после неизменного "Аллах акбар", бросились в атаку. Это были здоровые крепкие мужики, натасканные в пакистанских лагерях опытными инструкторами и закаленные в боях, каждый из них стоил пяти наших солдат. Все они были одеты в национальную одежду черного цвета, эта была "духовская" гвардия.
В считанные минуты на маленькой площадке развернулась и открыла огонь наша минометная батарея. Танкисты вывели из колонны свои танки, расположили их прямо в арыке и помогали выстрелами из танковых пушек. И снова "Аллах Акбар", и снова "духовская" атака.
Из-за огромного количества поднявшейся пыли, я какое-то время ничего не видел, но когда пыль и дым рассеялись, я заметил, что левая БМП была без гусеницы. Машина обездвижена. "Духи" перевели огонь на эту машину и в считанные минуты перебили все смотровые приборы, теперь БМП еще и "ослепла".
"Эвакуировать БМП"- поступила команда. Единственный танк, стоящий на боевой линии, поехал к неисправной машине. Теперь надо было подцепить трос. Подцепить трос - легко сказать, а как сделать, когда, простреливается каждый метр. Наконец открылся люк БМП механика-водителя, солдат спрыгнул на землю, схватился за трос и тут же упал с простреленной ногой. Опытный "духовский" снайпер не стал убивать солдата, он знал, что к раненому обязательно кто-нибудь придет на помощь и тогда он будет "валить" пришедших одного другим. Механик-водитель попытался отползти на не простреливаемый участок, но вокруг него защелкали пули, "дух" явно дал понять: "не дергайся, если хочешь пожить хотя бы еще пару минут". В эфире снова раздался голос ком. Бата: "Кто подцепит машину - Орден "Красной звезды". С соседней машины побежал к БМП старослужащий солдат, каким-то невероятным образом, увертываясь от пуль, все-таки закинул трос на буксировочный крюк неисправной машины и тут же упал с простреленной головой, вторым выстрелом снайпер перебил трос" Раненный механик-водитель от боли и страха не просто кричал, а истошно вопил: "Ребята не бросайте меня, не бросайте меня, Христа ради!".
"Эвакуируйте "трехсотого" (раненого)" - снова раздалась команда по радио. А как? Подбитая БМП стояла так неудобно, что ее невозможно было прикрыть броней другой машины. Я, командуя развед. взводом, уже точно знал, что бывают ситуации, когда над рассчитывать только на себя , потому что те, кто придут тебе на помощь, смогут навсегда остаться лежать рядом с тобой. И именно в такую ситуацию попал раненный солдат.
И тут я увидел "чуваша". Он вылез через комовую дверь одной из стоящих на передней линии БМП, пригнулся, втянул свою большую голову в плечи и не побежал, а по-звериному, мягко ступая, пошел от укрытия к укрытию, пересекая насквозь простреливаемое с обеих сторон пространство. Без каски, бронежилета и оружия (пистолет, засунутый в карман, в такой ситуации вряд ли можно было считать оружием), в промасленном комбинезоне "чуваш" шел к раненному механику-водителю, своему непосредственному подчиненному. Вынырнув из облака дыма и пыли, он каким-то невероятным прыжком стал над солдатом на четвереньки и произнес, наверное, самый длинный монолог в своей жизни: "Давай парень, ползи уже как-нибудь сам"
Первая пуля ударила в спину прапорщика уже через секунду. Он дернулся, пронзительно закричал. Кровь фонтаном брызнула у него изо рта, но "чуваш" не упал. И вторая пуля не свалила Чуваша Он уже не говорил, а шипел: "Давай, парень!" Снайпер, как в картонную мишень всаживал в спину "чуваша" пулю за пулей. Раненный солдат, лихорадочно отталкиваясь от земли здоровой ногой, по сантиметру уползал из зоны обстрела вместе с уже лежащим на нем прапорщиком. Четвертый выстрел одновременно привел прапорщика в сознание и убил его: после сухого щелчка пули он открыл глаза и, после очередного лопнувшего у него на губах пузыря, четко произнес: "Я готов!", а механик-водитель наконец вполз в мертвое, не простреливаемое снайпером пространство.
О ходе дальнейших событий я напишу коротко: задача была выполнена, были эвакуированы все раненные и убитые, а подбитую БМП, чтобы не терять время и главное - солдатские жизни, просто расстреляли из танковых пушек.
Тело "чуваша", в изорванном пулями, пропитанном мазутом и кровью комбинезоне лежало на окровавленной плащ-палатке перед санчастью. Мы редко ходили смотреть на своих убитых сослуживцев, отношение к жизни и смерти на войне совсем другое, нежели в мирное время (ну убили и убили, завтра меня могут "грохнуть"), но к "чувашу" солдаты и офицеры шли и шли. Никто не произносил траурных речей, просто стояли, молча курили и, конечно, задавали себе вопрос: "А я так смог бы?" Этот вопрос задал себе и я, и честно ответил самому же себе: "Это вряд ли"
"Чуваш", которого всерьез никто не воспринимал, это армейское "чмо" и ходячий анекдот, на поверку оказался СОЛДАТОМ с большой буквы. Душа его оказалась богаче и щедрее, чем у всех у нас вместе взятых: он подарил жизнь другому в обмен на свою.
Именно такие люди вписывают свои имена в историю золотыми буквами, или, хотя бы, без имени и фамилии надолго остаются в людской памяти, что, согласитесь, тоже немало.
Источник: http://artofwar.ru/k/kopashin_w_w/text_0030.shtml |
