На фото Болотников Сережа за несколько дней до ухода в армию. На его родине в горном ПТУ где он учился через 2 года после его гибели создали музей его памяти.
КУРГАН Николай Евгеньевич, рядовой запаса. В Афганистане с 1979-го по 1981 год. Служил в одном взводе с Владимиром Кубатиным и Сергеем Болотниковым.
В сентябре 1980 года мы вышли на операцию в провинции Кунар. Шли на Асмар. В подозрительных местах делали обстрелы из БМП. Все шло вроде бы нормально. Мы уже входили на перевал, когда получили от комбата приказ: взводу прикрывать хвост колонны. В это время сделали вынужденную остановку. Батальон ушел от нас на расстояние двух километров. У первой машины слетела гусеница, мы стали «обуваться». В это время нас и обстреляли. Я и Сергей Сериков по приказу командира взвода лейтенанта Амосова заняли свои места в БМП и стали прикрывать третью машину. Пехота, человек двенадцать, в том числе и Сережа Болотников, раскинувшись в цепь, стали окружать небольшой дувал, откуда, как мы предполагали, нас расстреливали. Подойдя вплотную и забросав гранатами мазанку, Сережа и Гия Наперваридзе одними из первых ворвались в нее. Дело было сделано, двое убитых душманов находились в ней. Их придавило развалившейся стеной после обстрела. Уже при отходе к БМП ребят снова обстреляли с противоположного склона. Сереже пробило руку, она висела плеть. Увидев это, Мартин Боляк ими перебежками стал добираться ближе к Сереже. Но тот, крикнув: «Не надо, я доберусь сам!»,— стал ползти по серпантину вниз к машинам. Мы, то есть водитель Сережа Вдовкин, я и командир взвода лейтенант Амосов стали карабкаться, в полном смысле слова, на серпантины под углом восемьдесят градусов. Это был последний шанс спасти их. Орудие моей машины не поднималось выше, чтобы обстрелять душманов. Когда оставалось каких-нибудь сто метров, Сережа истекая кровью, кинулся во весь рост к машине. И в это время вторая пуля попала ему прямо в шею. Он только сказал два слова у нас на руках имя жены «Марина» и «Мама». Сережа был немного замкнут, но со мной он делился всем с первого дня и до последнего. Он часто садился в десант машины и писал стихи. Напишет, а потом прочтет их мне и говорит: «Коля, оцени, как, пойдет или нет?» Что я мог сказать. Я ведь не поэт. «Хорошо говорю. — Сережа, пиши. - Пиши как думаешь и читай их всем ребятам, ведь это хорошее дело. Часто вечерами, сочинив стих, он читал всему взводу, а мы слушали. Домой жене он писал в большинстве случаев стихами. Мне в нем нравилась чуткость, что он мог отдать все, как и Рубан Сережа, Чигвинцев Виктор и многие другие. Я всегда вспоминаю случай, когда заболел во время операции. Бог весть откуда он достал для меня банку сгущенки и таблетки от температуры. И это как раз на мой день рождения, 26 мая. Прилетели вертушки за ранеными и убитыми, а я спрятался под трансмиссию двигателя. Меня искал весь взвод, чтобы отправить в госпиталь. Сережа нашел меня, но я упросил его не говорить, пока вертушки не улетят. И он согласился, ведь мне уже становилось лучше. Потом я его спросил, где он смог достать сгущенку и таблетки. Таблетки он взял у старшего лейтенанта Сенонтрусова, а сгущенку, говорит, он больше месяца берег, помнил, что у меня будет день рождения. С нами прослужил Сережа мало. Сначала он попал в хозяйственный взвод. Там я с ним и познакомился. Он просился в пехоту. Я уговаривал лейтенанта Амосова, чтоб он взял моего земляка во взвод на нашу машину. Комбат дал добро, и Сережа стал пехотинцем взвода гранатометчиков. Призывом он был младше меня на полгода. Их недавно только привезли из Союза, так что они были еще не обстрелянными. Мы часто с ребятами беседовали, учили их осторожности, как вести себя в бою, в общем, всему тому, чему нас учили обстоятельства. Не скрою, что он стал моим любимчиком после первой же операции. Мы сопровождали колонну в кишлак Джелала. Три наших машины БМП, двенадцать ГАЗ-66 с афганскими солдатами и несколько ЗИЛов с продуктами и боеприпасами. Афганцы были на колесных, передние две машины были вооружены ДШК (крупнокалиберный пулемет), с нами находились и советники. Было такое место, когда дорога поднималась вверх, где ее ширина равнялась ширине машины, чуть вправо и будешь в пропасти. Механикам нужно быть на пределе осторожным. Вот в этом месте голову и хвост колонны прямо сверху и обстреляла банда. Отступить или проехать вперед не было никакой возможности. В то время я был механиком бмп. Впереди стояла БРДМ (боевая разведывательная дозорная машина) с советником и афганскими офицерами. Она горела. Сережа первым оказывал помощь раненому афганцу, затащил его в десантное отделение нашей машины. Нужно было сдавать назад. Но триплексы (приборы наблюдения) все были разбиты пулями. Я не мог двигаться дальше. Больше половины афганского состава было уничтожено духами, а оставшиеся в живых, то есть человек сорок, перешли на их сторону. Пожар вот-вот перейдет на нашу машину. Открыв люк, я хотел посмотреть, куда сдать, чтоб не упасть в пропасть. Каждый люк был на прицеле, они наверху, мы внизу, живая мишень. Вот тут-то Сережа и сообразил, что если держаться под самым навесом. Под скалой, то лежа на спине можно регулировать мной. Чтобы я мог сдать машину назад, ведь она уже начала гореть. Душманы бросали сверху бутылки с бензином. У наводчика были два целых триплекса и прицел. Глядя на Сережу, наводчик руководил мною. Сережу пули не доставали, так как он был под навесом, прикрытый валуном. Но всякий раз, когда он высовывался, пули секли этот камень, спасительный для него и для всей машины. В этой операции потерял полностью зрение Эришев. Пуля попала в глаз или осколки от камня непонятно было. В этом месте духи держали нас трое суток. Из всех машин остались наши три БМП. Как сейчас помню. Когда батальон пришел к нам на подмогу, комбат майор Николай Николаевич Тараканов плакал и целовал каждого из нас. Помним мы сделали первый глоток воды за трое суток, который для многих из нас чуть ли не стал последним. Мгновенные спазмы сдавили горло и потеря сознания. Боеприпасов у нас было мало. Каждый из нас держал во внутреннем кармане хэбэ гранату, чтоб не даться живым. Чтоб душманы не глумились над нами. Но все обошлось.
Ну что со мною стало? Что случилось? Ответить не могу я на вопрос. Я верить стал в нечеловеческую силу, А почему? Опять - таки вопрос. Быть может то, что раньше не случалось, Мне видеть столько трупов, как сейчас, Быть может бесы в душу мне ворвались, А может, жду кончины час. Душа моя вдруг стала мне чужою, И я не в силах управлять собой. Ну, что же всё-таки случилось? И почему вдруг стал я сам не свой? Кто может дать ответ мне на вопросы, И кто ответит, как и почему Я верить стал и в бога, и в Христа, И в чёрта с ангелом, и даже в сатану? Быть может, это просто наважденье? И может, это временный заход? Быть может, это мозга помутненье, А может быть души переворот? (31.08.1980 г.)
Сережа Болотников погиб в Афганистане 24 сентября 1980 года в провинции Кунар, рядом с пакистанской границей у н.п. Асмар.
1.
Быть иль не быть.
Тихо ночь фонари зажигает Из-за тучи заходит луна Город наш до зари засыпает Только мне не заснуть до утра Ветерок пробежался по шторам Мелкий дождь по стеклу застучал И не слышно гуденья моторов Город спит, город весь замолчал Только я все сижу у окошка И не знаю, как мне поступить Я чего-то пугаюсь немножко Выбираю мне <<быть иль не быть>>.
1977 год
2.
Училище.
Прощай наше училище Второй родной наш дом Три года здесь учились мы Теперь у нас диплом Шахтер Агломератчик Электрик и Маляр Бурильщик и Укладчик И каждый не школяр Теперь мы класс рабочий Теперь мы голова Дерзай, твори, ворочай Главнейшие дела И кем ты дальше станешь Не знаю я пока Но знаю что закалка Училища крепка Не подведешь, не струсишь За правду постоишь И имени училища Собой не посрамишь.
15.05.1979
3.
Жизнь.
Ты сделал в жизни первый шаг Пусть робкий и не смелый Шагнул ты через сто преград И во втором уже уверен И если дальше так шагать Ломая все преграды Хорошим человеком можешь стать А большей нет награды.
Легла на тело форма цвета <<хаки>> И красные погоны на плечах А на петлицах пехотинца знаки Обут в керзовых черных сапогах На голове панама со звездою И пояс перетянутый ремнем В любой момент солдат готовый к бою Морозной ночью или жарким днем Совсем недавно был еще гражданским В костюмчике кремплиновом ходил Его увеселяли только пьянки И всем девчонкам головы кружил Питался он как в лучших ресторанах Котлеты пельмени шницеля И каждый день в кармане деньги Была житуха как у короля Но вот пришлось с гражданкою расстаться И поменять костюмчик на х/б Под крики старшины стал просыпаться И часто ночевать стал на губе Теперь жует перловку с черным хлебом И чай не сладкий с сухарями пьет.
03.12.1979
5.
Поможем.
Войну мы никому не объявляли И нам войны никто не объявлял Нас партия в Афганистан послала Ее народ на помощь нас послал И мы откликнулись на зов народа И протянули братьям руку Поможем мы тебе Афганистан В беде мы никогда не бросим друга Тебе поможем отстоять свободу Завоевания апреля защитить Освободится от Аминовского гнета И демократию в стране установить.
10.01.1980
6.
Первые шаги
Мы подняты сегодня по тревоге От гула самолетов вздрогнул лес В Афганистан сегодня улетаем Туда садиться будем мы с небес Аэродром нас принял хладнокровно Под залп орудий сели на бетон От страха может сердце замирает А может в эту ночь и грянет бой Вокруг стояли черные как ворон горы И мы стояли на разгрузке в той ночи И команда пристегнуть магазины Послышалась чуть слышно издали И знаем, не шутить мы прилетели С повстанцами, пришедших из за гор Из лагеря и корпуса мы ждали Своей команды ждали на террор Когда мятежники в Баграме обстреляли У нас на сердце злоба собралась Мы не стреляли и не убивали Тогда пришлось нам выполнить приказ Но вот, минуло с того дня уже не мало И птицы перестали в небе петь Остановившееся сердце помешало В Союз десантникам всем улететь
Афганистан далекая чужбина Здесь чуждо все и все мне незнакомо Нас молодых с любимого полка На долго увезли из дома Два года предстоит нам здесь служить Два года юности отдать стране суровой Но также продолжаем вас любить И лишь мечтаем мы о жизни новой Мечтаем вновь вернуться в отчий дом И окунуться в мир где все иначе И не услышим больше взвод подъем И буду точно знать, что ты не плачешь И пусть сейчас мы далеко от вас Но верим что придет такое время Когда на самолет посадят нас И сквозь туман увидим свою землю До дембеля пока нам далеко Мы сапогов еще не пару сносим Но знаю, что нам будет нелегко Пока дождемся дембельскую осень.
02.02.1980.
8.
Кабул
В небо уходит десант по приказу Путь наш не близок, лететь далеко Город Кабул ждет парней из десанта Им справится с контрой одним нелегко Ну что ж, в бой пойдем мы по приказу сразу Не ради наживы, не ради наград А ради свободы другого народа Чтоб не было к счастью им лишних преград Палящее солнце, дожди проливные Коварные горы, завал на тропе Но парни с Союза в беретах небесных Не знают по дерзости равных себе Горит БТР, опрокинута пушка Гортанные крики, повстанцы кругом И вот рукопашная схватка с десантом Сверкнули ножи, и брызнула кровь Нам крови не надо, мы крови не ищем За братство народов всегда мы стоим И чтоб не случилось, всегда мы поможем Народу нам братской страны Антей улетает, и мы улетаем И каждый из нас не один бой прошел Чтоб знали повстанцы пословицу нашу << С мечом кто придет, от меча и умрет >>
12.02.1980г.
9.
Шоссе Кабул- Джелалабад
Тишина взорвалась разом Встала на дыбы земля Воздух стал угарным газом От смертельного огня Банда бешенных фанатов Темной злобою полна Поливали с автоматов Пареньков с моей страны А они к скале прижаты Очень молодость любя Оставляли в автоматах По патрону для себя Враг решил они сдадутся Стал смелее и наглей Но ошибся враг, дерутся Русских горсточка парней Их не просто взять руками Внуков тех, кто брал рейхстаг Тех, чей предок в поле брани Прославлял Российский флаг И напрасно враг старался И кричал, <<Шурави>>, сдавайся Ни один ему не сдался Из парней моей страны Так что знаю, пусть кто бьется Против нас, кто есть наш враг Русские солдаты не сдаются Было, есть и будет так. 15.03.1980
Я четко помню утро того дня Когда десант дремал еще в машине Когда Афганская поганная земля Таила смерть для нас в своей пучине Раздался взрыв, запахло сильно гарью Машина резко дернулась вперед И тут вдруг поняли все наши парни Машина на заданье не пойдет Открылись люки, распахнулись двери Все вылезли наружу на броню И на механика с волнением смотрели Лишь танки сзади нарушали тишину А он лежал весь черный словно уголь К ребристому прижавшись головой Наш лучший друг механик Сергей Рубан Лежал без ног, в крови весь, но живой И так лежал он, молча два часа Лишь изредка слегка приподнимался Не различая наши голоса Он на ноги взглянуть себе старался Смотрели мы сквозь слезы на него И что-то сделать для него пытались Но не могли мы сделать ничего И тщетно бесполезно мы старались И медик был бессилен в этот час И оставалась лишь одна надежда Скорей на вертолет, быстрей в санчасть Мы чуть не рвали на себе одежду Но небо было нежно голубым Лишь боевые вертолеты пролетали И солнца шар висел над ним И мирно птицы в небе щебетали О чем он думал в этот страшный миг Никто из нас уже не знает Но был в душе его протеста крик И видно было, как душа рыдает Он принял смерть как настоящий воин Как верный сын своей родной страны И каждый должен быть его достоин Все мы нашей Родины Сыны.
12.04.1980.
11.
Мы топчем Афганскую землю.
Мы топчем Афганскую землю Советским родным сапогом Мы топчем Афганскую землю Ругаясь родным языком Проклятое место, где ветры Насквозь продувают бушлат Где снится жена и ребенок А днем наяву автомат Где съежившись, спишь ты в палатке От холода зубы стучат Где вместо привычной зарядки Ты снова берешь автомат Ракета дугу описала И снова наш взвод впереди Прощайтесь с жизнью душманы Теперь вам от нас не уйти Не будет пощады, не ждите Для всех вас дорога одна И зря по горам не бегите Догонит вас пуля моя За раненых и за убитых За тех, кто домой не придет За тех, кто погиб на чужбине Амосов ведет взвод вперед.
23.04.1980.
12.
Про Афганские ночи и дни.
Басмач для меня не рожден И пуля мне не отлита Большим и острым гвоздем Душа моя к жизни прибита Что сказать об Афганской земле То же небо и звезды те же Чаще стал вспоминать о тебе А о доме немного реже Мне привычен, стал автомат На плече постоянно повиснув Веселей и дружней стал солдат Ну а как же нельзя же раскиснуть Друг в бою встанет словно преграда Он прикроет плечом словно брат За меня не волнуйся не надо Ты же знаешь- мое имя солдат Ты же знаешь везучий я очень Пуля пламя меня не бери Вот и все про Афганские ночи И про наши Афганские дни.
Не думал я, что мне придется Своей рукою убивать людей Не думал я, что кровь прольется От хладнокровности моей Кто знал, кто думал, кто гадал Что нас ребят с России В Термез пригонят на вокзал В аэропорт красивый С Термеза прямо в Афганистан В страну совсем чужую Пошел солдат еще пацан На схватку боевую И здесь он многое узнал Всему здесь научился Когда душманов убивал А промахнувшись, злился Кода в атаки он ходил По сопкам и горам Он с гор и раненых носил К Советским фельдшерам Кода глоток воды делил С товарищем как с братом Когда из схватки выходил С горячим автоматом Когда друзей сопровождал В Союз в последний путь Когда сам в госпиталь попал Не умерев чуть- чуть И клялся быть еще сильней И мстить с двойною силой За слезы наших матерей За смерть парней с России Учил солдат науку жизни Науку мира и добра Чтобы потом родной Отчизне Не угрожала бы война Что бы потом все гады Что угрожают странам СЭВ Боялись русского солдата И знали что такое гнев!
30.04.1980г.
14.
Знамя. Полгода.
Другой за всю жизнь не увидит того Что я повидал за полгода Об этом вряд ли покажут в кино И вряд ли писать будут оды Рассказам моим не поверит никто И скажут, что так не бывает Прибавят и то можно выдумать все Ну, складно как он сочиняет Но в этих стихах, ни на грамм нету лжи В них только единная правда Есть в этих стихах и частица души Парней что ушли безвозвратно Пишу то, что видел, что сам испытал На горных тропах и долинах О том, как о Родине парень мечтал В далекой Афганской чужбине Злой смерти смотрели прямо в лицо Советские русские парни Но все же сорвали в конце-то концов Зеленое знамя ислама И реет сейчас над Афганской страной Трех цветное знамя свободы Но сколько парней полегло за него За этих недолгих полгода.
14.05.1980.
15.
Два года.
Два года, вы поверьте срок большой Два года, что отдали мы Отчизне Два года, что отдали мы с тобой Во имя чье-то смерти нашей жизни Два года, прослужили мы не зря Два года, не видали мы России Два года не видали мы тебя Наш край полей, лесов и речек синих Два года продолжалась здесь борьба Борьба за жизнь, за существованье Два года, воевали мы не зря За мир и счастье и за процветанье За процветанье городов больших За мир и счастье маленьких провинций За то чтоб в мире не возник Огонь войны не смог воспламенится Отдали свои жизни за тебя Афганистан край солнца гор и сопок И зарыдают наши матеря Вернись ко мне мой мальчик Но не вернется счастье к матерям Для них невозвратимая утрата Будь проклята страна Афганистан За то что не вернула мне солдата За то что наши парни здесь легли Отдали свои жизни молодые. Держась за горсть чужой земли Вдали от матери, от милой от России.
От Союза к Пакистану Через весь Афганистан Штурмовая шла бригада Шла как смерчь как ураган Шла с кровавыми боями Очень долгий длинный путь Дерзко дралась с басмачами И остановилась тут Здесь где скалы до небес Где пакистанская граница Где винтовка и обрез За булыжником таится Здесь где просто красота Где река течет большая Где курортные места Раньше баи отдыхали Где в тени ветвей фруктовых В апельсиновых садах Отдыхать бы смог как в рае Сам всевидящий Аллах Но пришел сюда Христьянин С автоматом в сапогах Чтобы выкурить душманов Что скрываются в горах Чтобы смог бедняк и пахарь От работы отдохнуть Не держа в руках лопату Не на бая спину гнуть Чтобы смог в тени каштана Наслаждаться красотой Не боясь ножа душмана Работящий люд простой Но пока в курортном месте Продолжается война Слышно вместо птичьих песен Автоматов трескотня Орудийных залпов громы Минометных батарей Слышно будто стону горы Что скрывали басмачей Здесь распаханы долины От взорвавшихся гранат На дорогах мины рвутся Танки БМП горят Здешний запах аромата Заменяет смрад и дым Здесь уходят в бой солдаты По горам совсем чужим Возвращаются с победой Пропотевшие в пыли Как когда-то наши деды От Москвы к Берлину шли.
15.05.1980.
17.
Мечта
Здесь в далекой стране Где высокие горы Вспоминаются мне Казахстана просторы Здесь в далекой стране Здесь где зной и жара Вспоминаются мне Казахстана просторы Вспомнил я родной дом И озер синеву и цветы под окном И улыбку твою Вспомнил нежный твой взгляд я Тихий голос в ночи Отслужи мой солдат и скорее приди Буду ждать я тебя, буду вечно твоей Хватит сил у меня ждать 730 дней Будут зори вставать, будут таять снега А тебя позабыть не смогу никогда Береги лишь себя, знай, что мы тебя ждем Не печалься ты зря, мы друг друга найдем Пусть два года пройдет, две зимы, две весны Знаю, осень придет, и придешь ко мне ты.
Все чаще медленно и молча На прошлое свое смотрю Огромными глазами ночи Но ничего там не сотру.
20.05.1980
19.
Иди на встречу разных неудач Борись с судьбой во чтобы то не стало Не падай духом и не плачь В унынье грустном толку мало.
21.05.1980
20.
Живи сто лет пиши стихи Не прячь талант в кармане И для потомков сохрани Легенду об Афганистане.
22.05.1980
21.
Помни тех, кто был рядом с тобою В ту минуту, когда было трудно Помни тех, кто, рискуя собой От беды заслонил тебя грудью.
23.05.1980
( Стих написан в день гибели ст. л-та. А. Сенотрусова)
22.
Шакал страшится силы льва Гюрза ежа боится Не бойся пули басмача Пусть лучше он твоей боится.
24.05.1980
23.
Идти проторенным путем Которым шли другие И обходить крутой подъем Тебе уж не под силу Шагай на перекор судьбе Терзай больное сердце И в жизни повезет тебе Ты в этом будь уверен.
Стихи: ряд. Болотников С. и Ст. л-т Сенотрусова А. (Они писали стихи вдвоем! По ходу майской операции. Когда мы шли с боями по горам, от Джелалабада в сторону Асад-абада. Но 23 мая в горах, после остановки батальона в горах на отдых ст. л-т А.Сенотрусов в 18.00 резко почувствовал себя плохо, его начало сильно лихорадить, бросать, то в жар, то в холод. Афганский офицер сказал, что это лихорадка. В 05.00 утра он умер.)
Второй батальон, идет по просторам Афганской земли Второй батальон, с тобою на смерть пойдем только мы Второй батальон. где комбат замполит заменяли нам мать Где нас Родина-мать посылала на смерть и душманов стрелять Перевал весь в огне, а нам надо идти лишь вперед И комбат Тараканов на смерть посылает отчаянный взвод Этот взвод, где солдаты злой смерти смотрели в лицо Нет не дрогнул в горах, он оставив там лучших бойцов Офицерский наш дом, он всегда открывает товарищам дверь Кто оставил наш дом, тот в душе оставляет заветную цель Чтоб однажды вернутся в наш милый отеческий дом Где отец наш комбат, ну а мать замполит наш родной Нам не жалко себя, но обидно за лучших ребят Нам обидно за тех, кто однажды Не сядет за праздничный стол И не скажет, а помнишь ты Мама Ведь я обещал и пришел Нет, не станем мы плакать, ведь слезы не красят солдат Лишь слезинка мелькнет и суровее станет наш взгляд А второй батальон, нет, не сгинет в просторах Афганской земли Лучше солнце и небо, и счастье, положим в ладони свои.
03.06.1980
( Эти стихи, смотря по дате, он видимо закончил по приходу в Асад-абад )
25.
БМП
Боевая машина пехоты Это дом наш и броня БМП это скорость и натиск огня БМП это ночи пехоты Это уши и наши глаза Не страшны ей леса и болота И безводная степь не страшна БМП это сила удара Это крепость и страх для врага БМП нас в беде выручала Терпеливо в колонне ждала Не раз нас от смерти спасала Закрывая своею броней Она домом и крепостью стала Непреступной душманам стеной Экипаж ее братья родные Командир, оператор – отец Но механик душа той машины Без него бы машине конец Но бывает и часто такое Что на минах машина рвалась Отправляли ее на заводы Как солдат отправляют в санчасть Но механик машине верен С ней в Союз уезжает в ремонт Экипаж остается уверен Он машине здоровье вернет И опять по долинам и сопкам Мы с душманами биться пойдем
01.06.1980.
26.
Рассвет.
Рассвет чуть брезжет над долиной Слышны повсюду голоса Спешит пехота на машины С собой оружие неся Моторы ровно загудели Лишь фары в темноту смотрели И напрягалася броня Опять заданье, снова будет бой И все волнуются, хотя не каждый скажет И может, кто то, не придет домой А здесь в Афганистане ляжет.
